Читаем без скачивания Альбертик, Виттили, Педро и Метроне в Республике Четырёх. Из романа «Франсуа и Мальвази» - Анри Коломон

Как не был граф Альберто ошеломлен и подавлен свалившейся как снег на голову прошедшей минутой гона, он все же оставался все тем же неунывающим Альбертиком: заметив свою шляпу на Виттили он погнался за ней, а точнее за ним – придурком, так как Виттили, исходя из естества своей натуры, конечно бы так просто ее не отдал. Он и не отдал, увильнув сначала в сторону, но затем видя что за ним бросился не только Альбертик, но уже и барон, кинулся во всю прыть своих легких ног, давать стрекача.

Если смотреть со стороны от дворца, то картина представлялась примерно нижеследующей: сначала из выхода на лестничную паперть прыжком, игнорируя нормальный сбег, выскочил резвый малый, мельтеша ногами так что не возможно было различить на нем плотноматерчатое трико, в которых бы щеголять, а не являть две загогулины облегаемые синим, чуть развивающемся сзади… За ним, через некоторый промежуток времени, заметно отставая, но казалось несясь с такой же быстротой выбежал вдогонку Альбертик, при всей своей малоподвижности и неуклюжести полноватого тела вытворявшего бесподобное, когда за своё…

За ним через промежуток куда меньший выбежали еще двое, даже трое, но не столько за ним, сколько как раз от третьего, пыхтя и отдуваясь от старающегося догнать гонимых собой, поддать хоть для виду. Но не будь дураками высоковатый Метроне в сравнении с утолщенным и грузноватым Педро не давали сему случиться, наоборот еще более отрываясь от задыхающегося уже барона, оставляемого в неожиданной роли догонять, или хотя бы поспешать, что впрочем нисколько не изменяло сути выполняемого приказа, хотя быть может было все слишком не так…

Ибо навряд ли до того, к чему привела агрессивность барона д’Танка можно было додуматься в представлении, не то что бы суметь выразить этой устной речью, отдавая словесный приказ, и при чем на полном серьезе. Мы же пользуясь авторской возможностью различного рода описания попробуем хоть в какой то степени и хоть какой-то степенью попытаться представить на образ представления нашего читателя, картину происходящего, постараясь как можно выразительней и многообразней передать второй и срединный акт комедии «Опала», являющейся целиком лишь первой частью первого акта большой трагикомедии, каковую им неподражаемо придется сыграть в нашем повествовании.

Итак, возвращаясь к обещанному застать драпающую четверицу мы уже сможем на понижающейся главной лестнице, похожей больше на дорогу, по которой бежали в некотором разрыве между собой известные лица. И первый из них – Виттили, который находился в таком отрыве от ближайшего преследователя, сейчас заметно сдал: у него на бегу с ветерком сняло шляпу и поэтому много времени было потеряно на исправление допущенной ошибки и разбегаться по новой пришлось уже перед самым носом Альбертика, точнее перед самыми языками ботфортов, которые слышно бились об носочек и в обратном направлении.

Но, конечно же больше всего от Альбертика были слышны время от времени изрыгаемые им проклятия и обыкновенный псих, который нервными звуками заполнял все остальное время и когда он отставал и когда нагонял. Последнее скорее всего зависело не от него, а от того кому было не прочь побольше подразнить и без того уже доведенного Альбертика.

Вторая пара бегущих бежала в основном молча и без эмоций, лишь изредка переговариваясь, но часто оглядываясь на грозного бугая с рапирой в руке.

Вся уморительность всей несущейся когорты бегунов, пожалуй и заключалась в частичном понимании при непонимании общего: кто тут от кого бежит? И куда? И почему? А также и остальной весь набор врассыпную: как такое могло случиться??? В чём дело? Что случилось?

Составленность когорты представлялась самой пестрой, действия производимые должностными лицами, гостем и любимчиком ошеломляли представления не сведующих и каждый не сведующий мог бы с недоумением почесать голову, если прежде всего частично не догадался о происходящем по свирепо-запыхавшемуся барону д’Танку.

Те же немногие у ворот кто знал ухахатывались до упаду.

Струйка стремительно скатилась с лестницы и самым кончиком углубилась в открытое пространство створа ворот. Приостанавливаясь за ними Виттили дождался когда и Альбертик пересечет четко обозначенную железной реей черту, пустил шляпу в лет обратно в ворота.

Пролетая перед ним шляпа заставляла поворачивать за собой голову и в то же время остановила Альбертика, но слишком сильно он устал и запыхался, что проделал это с большой долей инерции и направился назад самыми мелкими и спокойными шажками в отдохновении. Он догнал свое.

Педро и Метроне видя куда их выгоняют приостановились сами собой: у них имелись в их личном пользовании собственные кони и только с ими они согласны… но завидев барона в непосредственной близи от себя все прежним решительно настроенным с оголённым лезвием наперевес, решили не искушать провидение, а выскочить за черту, дальше которой их гнать было некуда, или вернее незачем.

Альбертик пропустив последних, как уже говорилось снова направился за своей шляпой, но заместо получил от д’Танка в кидке вослед на вылет свою шпагу с ножнами и ремнем со словами.

– Получишь свою Мальвази когда убьешь француза Альборана!

Под раздавшийся с обоих сторон смех и позади, и впереди него, заскрежетал пущенный в действие механизм, ставший стремительно закрывать едущую на роликах по черте воротину.

Но у него еще за ней оставалась шляпа?! И Альбертик резво кинулся вправо в обход барона за уходящий край в промежуток… из которого ему эту шляпу и выпнули.

Ворота закрылись и все стихло.

Завернувшись за тем чтобы поднять головной убор, сбивая пыль и сдувая ее с перьев снова обернулся представ лицом перед глухой коричневой дощечатой стеной. Буквально меньше трех минут назад он не о чем еще не подозревал.

Стукнул кулаком.

– Вассал!…? Выйди сюда, подлый трус, я тебя папишу!…?

Только сейчас Альбертик понял, как много потерял за эти три минуты и сердце его заныло по потеряному и попеняло на себя за растерянность, которую сейчас тщетно пытался исправить словословя на барона и чем удивляя троицу позади, знавших д’Танка совсем другим.

Находясь под пристальным наблюдением своих друзей Альбертик очередным своим выкриком просто напугал и вывел из себя Метроне, подозревавшего что если барон сейчас вылетит, то им всем достанется.

– Дуралей, ты видел у него какая рапира в руке была?

– Ну?! – презрительно усмехнулся Альбертик в руках у которого была шпага!

– Он выйдет тебе ей по пипиське надает! – мерзко повыкрикивал Виттили, подняв за воротами хор смеха.

Виттили истошно выхахатываясь стал загинаться в обассыкающейся манере приседаний.

– Пошел ты!… И Комендант, и все вы пошли…

Он еще и насмехался!…по его вине, по крайней мере только благодаря его приезду они втянулись, даже не по собственной воле, а по просьбе и по другой просьбе невольно влипли с этим дураком в большую дурость, каковой всегда становилась обстановка вокруг Альбертика. Воистину говорят: «c кем поведешься – того и наберешься», да и: «что с дурака взять?»

Метроне уже не сердился на него и на его посыл подальше, предложил лучше проехаться, указав ему на четверку коней, уже заранее приготовленно стоявших скученно в стороне, что само за себя говорило о неслучайности принятого в отношении их решения.

Если кому изгнание из дворца и могло принести хоть кое-какие дивиденды так это только Виттили, состоявшему на неизгоняемой должности молочного братца на втором этаже и посему ничего не потерявшего, так как и до этого вполне добровольно накладывал на себя самоизгнания, а теперь пусть и насильно, но зато с конем и друзьями попутчиками. А главное же с отмазкой за коня, что мол его с ним выгнали вместе со всеми, а там уж сами виноваты за то что случилось – то что случилось. Он ещё не знал что именно, но не сомневался даже в том. Это была узнаваемая его служебная лошадь, которая чисто формально ему предоставлялась и сразу же отбиралась. Теперь же в произошедшей неразберихе и машинальности определения она наконец-то ему отходила и уже навсегда. Сами виноваты что доверительно не уследили. Нужно только было скорее скакать отсюда, пока там не спохватились.

Потому он первым и с радостью бросился к копытным высматривать своего; коней Педро и Метроне он знал, об Альбертике догадался, ему же досталась его лошадка, но черт с ней, она была отлично взнуздана и била копытом; главное она была его! Виттили не вскочил – взлетел на широкий ее круп, увенчанный седлом, воссев на которое почувствовал себя превосходно. Низка и как раз что ему надо: по его хрупкой фигуре!

Выглянуло солнце, еще ярче осветив земное пространство ярким отблеском, заиграв на довольном лице весельчака. Как бы не были тяжелы сердца изгнанников, перед которыми наглухо закрылись ворота прежней привычной жизни, нынче потерянной, умы их прояснились и сердца заиграли при виде сияющего Виттили. Впереди у них лежала дорога и она звала на совместный путь.